Максим Адаларов. На алтарь!

         День был жаркий и от того душный. Асфальт парил, и всё вокруг было пронизано горячим воздухом и накалено, как в бане. Солнце бесщадно выжигало сухую, раскаленную почву. Небо было ровным и синим, плавно сливаясь с горизонтом, оно давало понять, что дождя в этот день не будет. Жара. Неторопливо двигались люди в своей безжизненной силе. Раскисая, в густой зелени клёнов и тополей, лежал полумертвый город, уставший от солнца и  жары. Пустые улицы в этот полуобеденный час казались запущенными и безжизненными, потерявшие привычное движение и ритм. Одинокие силуэты пешеходов напоминали безумных призраков, которые медленно и молчаливо двигались в свою сторону, и что-то непонятное было в этом движении.

На втором этаже старого, с покосившейся крышей, здания лежал умирающий поп. Он был стар, подслеповат и даже немного глух. Милая сиделка Люда, женщина лет сорока, подавала воды попу, и тот жадными глотками глотал воду, и крупные капли пота выступали на его лбу.

- На алтарь!- бредил поп,- на алтарь!

- Тихо, тихо,- шептала милая Люда и стирала пот со лба умирающего старика.

Поп бредил. Его хриплый голос то ли сипел, то ли скрипел, как ржавое несмазанное колесо старой разбитой телеги. Лицо принимало форму кривого овала, кожа в этот момент ложилась кривыми складками, и что-то уродливое было во всём обличии попа. Поп хотел умереть на алтаре родной ему церкви, где он прослужил, без малого, пятьдесят лет.

- На алтарь!- хрипел он, - на алтарь!

-Спокойно, Никифор Семёнович,- говорила ему милая Люда,- лучше здесь. Здесь будет намного лучше,- и подавала ему воды, но поп больше не пил, а только бредил об алтаре.

Жара стояла невыносимая, к вечеру особенно сильно прогревался воздух, что дышать было затруднительным. Деревья и здания бросали молчаливые тени на раскаленную землю, и становилось темно в этом маленьком и неуютном городке. Садилось солнце, скрываясь за горизонтом, и лишь некоторое время ещё светилось сумеречное небо. Ночью попу сделалось особенно худо. Он стонал и ни о чём не просил, лишь изредка произносил, выныривая словно из глубокого и затяжного полёта, слово «Осанна». Сиделка Люда сидела под лампой и вязала носки, не обращая внимания на мучения старика, потому что этот стон продолжался весь день, и она устала от него. Устала от жары, от уродливого лица, которое искажалось, когда стонало, устала от убогой обстановки этой нищей комнатки. Поп был небогат, скорее беден. Уже несколько недель он лежал в лихорадке и не мог умереть. За небольшую плату от церкви, где поп прослужил столь долгое время, Люда согласилась ухаживать за стариком, потому что сама являлась верующей и прихожанкой местного храма Божьего, и вот она сидела в этой неуютной комнатке возле стонущего тела и вязала носки.

- Осанна!- простонал в какой уже раз поп.

- Воды, Никифор Семёнович? Вам дать воды? – спросила Люда, но поп не ответил, и лишь негромкое «Осанна» вырвалось из его губ. Он лежал неподвижно и как-то страшно, что милая Люда, подойдя к старику, невольно отвернулась.

Умирающий поп был одинок в этом мире. Кроме церкви у него ничего не было. Всю свою жизнь он служил народу, так и не создав семьи, потому что презирал людей и в то же время служил этим жалким, по его мнению, людишкам. Он ничего не умел и не знал кроме своей службы. Милая Люда тоже была одинока, и это их объединяло. Два одиноких человека находились в неубранной комнатке.

 

Под утро поп умер. Когда сиделка Люда проснулась, она удивилась царившему в помещении молчанию. Подойдя к старику, она увидела немой и застывший открытый рот, из которого вырывались немые звуки мольбы о помощи. Поп лежал неподвижно, сжав в кулаке свой серебряный крестик, - милая Люда заметила это по торчащей из кулака цепочки и расстегнутому вороту. Глаза попа были закрыты, казалось, он спал, но Люда сразу поняла, что старик скончался. Обыкновенно по утрам он просился на алтарь, а в этот раз покорно молчал с открытым ртом.

Милая Люда растворила ставни старого окна, впустив в комнату свежий воздух. Она посмотрела на небо. Небо было хмурое, местами чёрное, и это означало, что прольёт дождь и смоет усталость и грязь с улиц города. Действительно, через несколько минут дождь крупными каплями забарабанил по подоконнику, и стало как-то уютно и спокойно.

                                                                                                                                    18 июня 2005

 

 

 

 



Hosted by uCoz